Gipnoz ot drievnosti do nashikh dniei [1 - Rozhnov

И вдруг открылась дверь соседней комнаты, и оттуда вышел сам столь напряженно ожидаемый чудотворец. Но предоставим опять слово Вырубовой.

—  Распутин поцеловался с Милицей Николаевной, и затем последняя представила ему меня. Он был одет в простой черной сибирке, и меня поразили его проницательные, глубоко сидевшие в глазных впадинах глаза. Мы втроем стали ходить по комнате. Распутин начал расспрашивать меня о том, чем я занимаюсь, где я живу и т. п.; озабоченная предстоящим браком, так как я очень мало знала своего жениха, спросила его о том, следует ли мне выходить замуж. Распутин ответил, что он советует мне выйти замуж, но что брак будет несчастлив. Весь разговор длился минут 10—15, и я уехала.

Да, ничего не скажешь, коротка была первая встреча, и тем не менее она сразу стала знаменательнейшим событием в жизни всесильной царской фаворитки. Они самой судьбой как бы были созданы друг для друга — Распутин и Вырубова. Оба они преуспели в искусстве влиять на умы и нервы дегенеративно отягощенных венценосных правителей России. Но только в данном отношении Распутин неизмеримо обошел Вырубову, не только обошел, а совершенно подавил и поработил ее самою. Таким образом, именно она, вместо того чтобы стать завистливым конкурентом на его пути к царским сердцам, стала его преданнейшим и раболепным проводником.

Но все это позже. Вторая их встреча произошла

99

через год, по пути в Царское Село, куда Распутин, как обычно, ехал в обществе какой-то молившейся на него дамы. По собственному признанию, Вырубова очень обрадовалась, что судьба опять свела ее со старцем, о котором она все думала со времени их первой встречи. Тем более что его предсказание о несчастливом браке полностью оправдалось. И она стала настойчиво просить Распутина о встрече, чтобы рассказать ему о своей несчастной жизни. Распутин дал ей свой адрес, и после этого их свидания сделались регулярными. Вырубова до конца дней старца была одной из преданнейших его поклонниц, его надежным помощником во всех делах.

Нам хочется специально остановиться на одной подробности, на которую Вырубова обратила внимание в первые минуты знакомства с Распутиным. Речь идет о его глазах, о том впечатлении, которое производили они на его поклонниц. Вот что о внешности старца писала одна из них — Джанумова:«Темная борода,

удлиненное лицо с глубоко сидящими серыми глазами. Они поразили и меня. Они впиваются в вас, как будто до самого дна хотят прощупать, так настойчиво, проницательно смотрят, что как-то даже не по себе делается». И далее: «Ну, и глаза у него. Каждый раз, когда вижу его, поражаюсь: так разнообразно их выражение и такая глубина. Долго выдержать его взгляд невозможно. Что-то тяжелое в нем есть, как будто материальное давление вы чувствуете, хотя глаза его часто светятся добротой, всегда с долей лукавства, и в них много мягкости. Но какими жесткими они могут быть иногда и как страшны в гневе».

Другим очевидцам, как, например, Пругавину, его глаза казались «зелеными, окруженными сетью морщин». Но дело, конечно, не в субъективной оценке цвета распутинских глаз или столь сильном воздействии их на окружающих, что напрашивается сравнение с чисто физическим, материальным давлением. Если отбросить эти явные вымыслы его поклонниц, то и тогда все-таки невозможно отказаться от мысли о том, что Распутин несомненно использовал данные своей впечатляющей внешности для гипнотического воздействия на свое окружение. Гипнотическое воздействие создавалось не столько с помощью одних глаз, сколько всем поведением, всей манерой его общения с людьми.

В этом отношении интересно познакомиться со свидетельством такого непредвзятого очевидца, как В. Д. Бонч-Бруевич, известный исследователь русского

100

религиозного сектантства, впоследствии видный деятель Коммунистической партии и Советского государства. Вот как он описывал свои впечатления: «Свободной легкой походкой вошел он (Распутин.— Авт.) в гостиную... Он (подходя к женщинам.— Авт.) тотчас же расспрашивал: замужняя ли. А где муж. Почему приехала одна. Вот были бы вместе — посмотрел бы я вас, каковы вы есть, как живете (...). Мое внимание прежде всего обратили его глаза: смотря сосредоточенно и прямо, глаза все время играли каким-то фосфорическим светом. Он все время точно нащупывал глазами слушателей, и иногда вдруг речь его замедлялась, он тянул слова, путался, как бы думая о чем-то другом, и вперялся неотступно в кого- либо, в упор, в глаза, смотря так несколько минут, и все почти нечленораздельно тянул слова (...). Я заметил, что именно это упорное смотрение производило особенное впечатление на присутствующих, особенно на женщин, которые ужасно смущались этого взгляда, беспокоились и потом сами робко взглядывали на Распутина и иногда точно тянулись к нему еще поговорить, еще услышать, что он скажет. После такого осматривания, когда он говорил совершенно о другом, обращаясь к другому лицу, он иногда вдруг резко поворачивался к тому, на кого он смотрел 15—20 минут тому назад, и, перебивая разговор, начинал протяжно говорить: «Нехорошо, мать, нехорошо, да... так жить нешто можно (...)»,— и опять сразу перескакивал на другую тему или начинал быстро ходить по комнате, немного приседая и сгибаясь, быстро потирая руки. Все это производило на окружающих впечатление. Начинали шептаться и говорили, что он что-то угадал, что он сказал правду, что он многое видит, и начинало создаваться настроение нервно повышенное, которое можно наблюдать и в монастырях вокруг старцев... »

Поведение Распутина при общении с людьми безусловно являлось продуктом его глубокой уверенности в своих сверхъестественных возможностях. В этом отношении он может быть объектом психиатрического анализа. Опираясь на известные в настоящее время материалы, есть основания для того, чтобы диагностировать у него психопатию истерического круга с идеями религиозного характера. Психиатрическая оценка Распутина как сексуального психопата со склонностью к садистическим перверзиям (извращениям нормального полового чувства) не вызывает никакого сомнения. Немалую роль в психической жизни личностей, подобных Распутину (отли

101

чающихся способностью особо впечатляющего воздействия на примитивные натуры), играет интуитивная, бессознательная мотивация, именно она, а не сознание определяет их поведение. А это как раз и притягивает и покоряет религиозно и мистически настроенных людей, ибо в первую очередь влияет на их чувства, укрепляет предуготовленную настроенность и желание испытать на себе воздействие «сверхъестественных» сил.

Но одновременно поведение Распутина представляло и хорошо продуманную и отрепетированную роль. Причем эта роль варьировалась в значительных пределах, в зависимости от места и общества, в которое он попадал. То, что он сознательно работал над своим искусством производить соответствующее впечатление на людей, подтверждает факт, сообщенный бывшим директором департамента полиции (1910—1916) С. П. Белецким чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, которая была учреждена для расследования противозаконных действий высших должностных лиц царского режима. Белецкий установил, что в конце 1913 года Распутин тайно брал уроки гипноза у одного петербургского гипнотизера. Последний считал его очень способным, ибо Распутин, по словам гипнотизера, обладал «сильной волей и умением ее концентрировать». Собрав сведения об этом гипнотизере и узнав, что он аферист, Белецкий припугнул его, и тот быстро уехал из Петербурга. Прекратилась ли на этом учеба Распутина или он нашел другого учителя, неизвестно.

Еще два последних свидетельства очевидца, относящихся к области распутинского гипноза.

Уже упоминавшаяся нами Джанумова в своих воспоминаниях о Распутине сообщает о следующем случае. Она была у Распутина дома, когда ему позвонили из дворца и сказали, что наследник не может заснуть — болит ухо. На это Распутин ответил в трубку:

—  Что? Алеша не спит? Ушко болит? Давайте его к телефону...

—  Ты что, Алешенька, полуночничаешь. Болит. Ничего не болит. Иди сейчас ложись. Ушко не болит. Не болит, говорю тебе. Слышишь? Спи!

Через 15 минут позвонили и сообщили, что ребенок заснул.

Второе свидетельство касается самой Джанумовой. Она однажды пришла к Распутину, сильно взволнованная болезнью своей племянницы:«Он пристально

102

посмотрел на меня и сразу заметил, что я расстроена чем-то. Мне было очень тяжело, так как я получила утром телеграмму, что Алисе хуже, я боялась за ее жизнь. «Что с тобой, Франтик (так Распутин называл Джанумо- ву. Подобные клички он давал всем женщинам своего окружения.— В. Р. и М. Р.), ты такая печальная, что у тебя на душе?»

Я ему все рассказала и прибавила, что сегодня же должна уехать. Тут произошло что-то странное, чего я никак объяснить не могу. Как ни стараюсь понять, ничего придумать не могу. Не знаю, что это было. Но я изложу все подробно, может быть, потом когда-нибудь подыщутся объяснения, а сейчас одно могу сказать — не знаю.